|
 Капитан:
Бондарь Юрий Васильевич (UT6UF)- Неоднократный участник морских и океанских переходов, известнейший яхтсмен и конструктор яхт.
Члены экипажа:
Зубенко Андрей Витальевич (UT6UE)- Чемпион Украины с парусного спорта.
|
| |
Репортаж Зубенко Андрея (UT6UE)
|
| |
|
| |
Стоянка на о.Мангарева
(архипелаг Gambier)
|
|
|
17
|
| |
|
| |
Страницы: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] |
| |
|
| |
21.02.2011
Сегодня по плану - визит на остров Акамару. Это тот самый остров, возле которого мы ночевали в день прихода на архипелаг. Хотели понырять и искупаться. Вчера туда же ушел на своем катамаране Паскаль. Но сначала я обещал Деду свозить его в магазин пополнить запасы продуктов и пива.
Когда мы приехали к Деду, тот сидел за столом и вел подсчеты. Готовился к визиту в магазин. Наконец, Дед закончил свою бухгалтерию, и мы погрузились в машину. Юра с нами не поехал, и чтобы он не скучал, Дед оставил ему пива.
Магазин много времени не занял, и скоро мы уже готовились к выходу на Акамару. Перед уходом Дед всучил нам баранью ногу, которую мы не доели вчера. Он пытался дать еще куриные окорока, но мы отказались. И пиво хотел дать. Тут уж я поспешил отказаться.
- Ты не пьешь. Почему ты отказываешься? Может, Юра хочет, - настаивал Фриц.
Но Юра, глядя на меня, тоже отказался, хотя было видно, что далось ему это нелегко.
Около десяти стартовали. Якоря достали легко. Цепь на основном якоре совсем поржавела и сильно пачкала палубу. Уже на ходу я перецепил вторую цепь, т.к. цепь на запасном якоре была пока еще в хорошем состоянии.
Когда подошли к острову, там, на мелководье, уже стояли две яхты – катамаран Паскаля "The steel band" и 12-метровый швертбот "Maraina", на котором путешествовала еще одна французская семья.
Мы к ним пройти не смогли, т.к. метров за 300 от берега уперлись в стену рифа. Глубина резко упала с 15 метров до одного. Для катамарана и швертбота это была проходимая глубина. Они пробрались на мель и теперь стояли посреди рифа. Мы же идти дальше не могли. Поэтому бросили якорь перед рифом. Стали так, чтобы нас не развернуло на риф при смене ветра.
Над рифом, метрах в 200 от берега, стоял плавучий дом Бернара. Это был дом того самого француза Бернара, который много лет назад пришел сюда на яхте с сыном, да так и остался здесь, и с которым мы познакомились еще в первые дни на острове.
После постановки на якорь первым делом спустили лодку и отправились к Бернару. Он нас уже ждал.
- Будете подниматься или сначала пойдете на берег?
Поначалу Бернар жил на берегу. А потом построил этот дом. Построил быстро, всего за несколько недель. И теперь с женой и двумя дочерьми лет 12 - 14 живет в нем. Дом интересный. Сразу видно, что построил его яхтсмен. Фактически, это был катамаран с домом. Дом не симметричный, и с одной стороны имеет сглаженные обводы, чтобы легче обтекался ветром. Дом стоит на якоре, и откуда бы не дул ветер, дом всегда поворачивается к нему одной стороной. С подветренной стороны расположены вход и веранда. Там же - "причал", у которого стоят две большие алюминиевые моторные лодки.
Внутри - одно большое помещение. Здесь и зал, и кухня, и спальня. Впрочем, я потом заметил в углу небольшую комнату. Скорее всего, это спальня дочерей. Дом полностью автономен: солнечные батареи, две тонны воды, дизель-генератор...
Две девочки сидели на кровати и смотрели фильм на ноутбуке.
- Сейчас каникулы в школе, и дети живут с нами, – сказал Бернар.
- Всю неделю. А потом вернутся в школу в Рикитеа. Там они находятся все время, кроме выходных.
Дочери Бернара были приветливы и всегда живо реагировали на гостей. Когда кто-то подходил на лодке к дому, они первыми выбегали встречать прибывших.
- А хотите посмотреть мою ферму? – предложил Бернар, и мы вместе с ним отправились на берег.
Когда-то Бернар стал первым жителем на острове. Сегодня здесь живет уже несколько семей, и есть большая церковь.
Береговая часть фермы представляет собой небольшой дом со служебными постройками во дворе. Вокруг висят или лежат рулоны пластиковых сеток. Хорошие сетки. Мы потом оторвали кусочек для чистки днища – жесткая, и при этом днище не царапает так, как металлическая.
Водя нас по ферме, Бернар объяснял технологию выращивания жемчуга:
- Сначала в воду вывешиваются мотки сеток, на которые цепляются икринки моллюсков. Там они растут от 6 до 12 месяцев. Затем сетки достают. Молодые раковины снимают. Мои работницы-китаянки осторожно их приоткрывают. И вкладывают туда перламутровые шарики, сделанные из створок раковин. Затем в каждой раковине делается небольшое отверстие, и они вывешиваются на леске в воду. А чтобы их не ели рыбы, гирлянды молодых раковин защищают пластиковой сеткой.
В этом «детском саду» они висят еще один год. Потом их опять достают, моют из шлангов и перекладывают в более крупные сетки. Мыть надо обязательно. Иначе они плохо едят и дают плохой жемчуг. Так делается каждый год. Полный цикл выращивания жемчуга занимает до 4 лет. |
| |
|
| |
Начинал свой бизнес Бернар на вырученные от продажи яхты деньги.
- Яхта была небольшая, всего 10 м. Денег за нее получил немного. Первые 4 года мы с сыном питались тем, что находили на острове - собирали кокосы и бананы, ловили куриц. Теперь у нас уже все нормально. Я имею 20 тыс. раковин. Где-то 50 % - это жемчуг хорошего качества. Работаем вдвоем с сыном. А на сезон нанимаем несколько китаянок. Сейчас не сезон, зима. Зимой никто не работает. Мои работники уехали на Родину. Да и, по правде говоря, и в сезон у нас не очень много работы. Работа на ферме занимает всего 3 дня в неделю.
Сын Бернара живет отдельно. На берегу. В доме, который когда-то построил Бернар.
- А сыну как здесь живется? – не удержался я. – Он же еще молод? Как ему в этой идиллии, без шумных компаний, дискотек и вечеринок?
- Да было однажды… Он как-то объявил, что ему надоела эта «гармоничная» и спокойная жизнь, и что ему нужен Париж со своим движняком, тусовками и карьерой. «Хочешь? Езжай», - сказал я ему тогда, и купил билет во Францию. Не прошло и года, как он сбежал обратно. Сказал, что там работают, чтобы выжить. Вся жизнь – это работа. Все время надо куда-то бежать, куда-то спешить. Переполненные улицы, постоянный шум и загаженный воздух. И еще - эти постоянные счета.
Здесь гораздо лучше.
Сын присоединился к нам, как только мы высадились на берег. Как и сам Бернар, он оказался приветливым молодым человеком. Он с гордостью показывал свое хозяйство и дом, в котором живет. Меня поразил порядок, который царил в его владениях. Двор убран, все подметено. Инструменты аккуратно сложены. Все на своих местах. И комната убрана так, будто здесь хозяйничала рука женщины, а не молодого человека. Даже кровать была не просто застелена, а «художественно» накрыта цветастым покрывалом с отвернутым углом.
На берегу, там, где мы оставили свой тузик, была целая гора больших семипалых раковин.
- Здесь мы их обычно поедаем, – сказал Бернар. – Их тут много. Очень вкусные. Но сейчас в воде вы ничего не найдете. Они в полнолуние уходят на глубину. Я не знаю, почему. Может, боятся света луны? Или боятся, что в свете луны их увидят хищники? А вы видели, как они передвигаются? Очень интересно – они высовывают язык из раковины и отталкиваются им. Так и передвигаются.
- Хотите пить? – вдруг спросил Бернар и подобрал с земли кокос.
Он положил его на специально установленную колоду и ловкими ударами мачете обрубил верхушку копра. Затем несколькими движениями клинка оголил орех. После этого легкими ударами тыльной стороной мачете по периметру ореха вскрыл его. Удары наносились не сильно, с проворачиванием ореха. Удивительно, после третьего удара по ореху прошла ровная длинная трещина. А после 4 – 5 удара верхушка ореха отвалилась. Очень легко. А для нас операция по разделыванию кокоса до сих пор напоминала битву с орехом.
Даже на следующий день, когда мы с Юрой опять зашли на ферму, и я самостоятельно попытался вскрыть орех новым способом, у меня ничего не получилось. На ферме никого не было, и помочь мне было некому. Я с остервенением рубил орех мачете, но толстая копра не поддавалась. Наверное, мачете затупилось. Мысли о том, что это руки мои не оттуда растут, у меня, конечно же, не возникало. Я продолжал наносить удары, но мачете только вязло в копре.
Как же это так легко получалось у Бернара?
Лишь после того, как я перевернул орех другой стороной, копра вдруг поддалась. Несколько несильных ударов, и орех оголился. Да, и здесь свои тонкости!
После того, как кокосы были выпиты, Бернар разрубил их на части и бросил на землю. Вокруг нас уже крутились курицы, появившиеся из леса с первыми ударами мачете. Сначала я решил, что куриц привлекло появление людей, и они пришли сюда в надежде на горстку зерна. Но теперь я понял причину их собрания. Курицы набросились на орехи. Они с азартом клевали их, вступая время от времени в перебранки и потасовки.
Лидером была одна старая крупная курица. Она агрессивно разгоняла весь молодняк и набрасывалась на каждого, кто решался подобраться к куску кокоса. Лишь цыплятам позволялось пастись рядом. Впрочем, отгонять их не было никакого смысла. Они неумело клевали мякоть кокоса, и редко кому из них удавалось отщипнуть хотя бы маленький кусочек. Цыплята не боялись человека. Они легко давались в руки и даже взрослые курицы не переживали, когда я брал кого-нибудь из их отпрысков.
Вслед за куриной компанией на звук ударов из леса вышло кошачье семейство – кот, кошка и маленький котенок. Вернее, оно не просто вышло. Коты буквально вылетели из зарослей и стали лихорадочно носиться между разбросанными по земле кусками ореха. А котенок с остервенелым мяуканьем взобрался на колоду и пытался ухватить орех прямо из-под мачете Бернара. Впрочем, для того, чтобы получить свой кусок кокоса, котам приходилось вступать в перепалки с курицами.
А те не очень хотели уступать и вели себя неприлично агрессивно. Курицы активно атаковали котов каждый раз, как только те приближались к орехам. И почти всегда обращали их в бегство. Коты относились к куриной стае с большой опаской. Воистину, куриный остров. Когда котам все же удавалось урвать кусок ореха, они отбегали с ним в сторону и с жадностью вгрызались в кокосовую мякоть, рыча и злобно поглядывая на толкущихся недалеко куриц.
Мы попрощались с Бернаром и отправились бродить по острову. Прошли по тропе через лес и вышли на широкий "проспект". Дорога хоть и не была вымощена, но за ней явно ухаживали.
Это была расчищенная грунтовая алея, с бордюрами из выложенных камней. По обе стороны от дороги - красивый ухоженный сад с бананами, папайя, лимонами и неизменными грейпфрутами. Были и еще какие-то неизвестные нам растения. В саду царил порядок. Он был чисто выметен и убран.
Но людей нигде не было. Хотя следы их пребывания видны были повсюду. Там сметка оставлена у дерева, там бензопила лежала в тачке.
Мы сошли с дороги. В глубине сада нашли поваленную банановую пальму с большой гроздью бананов. Бананы мы, конечно же, забрали с собой. Позже оказалось, что это особые бананы. Они долго висели у нас в яхте, но так и не стали сладкими. По вкусу они напоминали картошку. Оказалось, что это бананы-овощи, как их здесь называют. Их хорошо жарить, и из них получается неплохой суп.
На аллее мы встретили Паскаля и Беатрис. Паскаль толкал тачку, в которой была сложена гора местных фруктов. А сверху лежало мачете.
- Эти фрукты можно собирать? – спросил я.
- Кто их владелец?
- Обычно нельзя. Но мы спросили, и нам разрешили собрать лимоны, лежащие на земле. Приходите к нам вечером на чай с лимоном.
В конце аллеи возвышалась церковь. Она как бы венчала этот «проспект». От церкви дорога шла к берегу. Странное дело, дорога упиралась в достаточно большой пирс, способный принимать приличные суда. Но ведь, согласно карте, подходов к берегу здесь нет!
А глубина кругом не больше 1,5 – 2 м. Даже мы на яхте сюда подойти не смогли. Хотя у самого острова ясно было видно темное пятно глубокой воды. Это было своего рода «озеро» посреди рифа, с глубиной до 30 м. Но «озеро» со всех сторон закрыто рифом. Для чего же тогда здесь такой пирс? Это для нас так и осталось загадкой.
На берегу в песке играли дети. Они оставили игру, как только мы появились. Дети с любопытством и опаской разглядывали нас. А потом убежали к мамам, которые сонно беседовали в гамаках неподалеку.
Подходя к церкви, мы встретили женщину. Она держала в руках книгу и явно имела какое-то отношение к этой церкви. Я попытался с ней заговорить. Женщина не говорила по-английски. Единственное слово, которое она смогла произнести, было "Common". Она пригласила нас зайти внутрь.
Дверь церкви была заперта. Но женщина достала из-за камня ключ, абсолютно не смущаясь нашего присутствия, и отперла замок. Жестом пригласила внутрь. Она была молчаливо приветлива. Все время улыбалась. Служительница церкви абсолютно не задумывалась о том, верующие мы или нет, в какого бога верим и к какой церкви принадлежим. Она разулась и вошла внутрь. Мы тоже разулись и вошли за ней. Церковь была большая. Рядами стояли лавки человек на 150. Еще на входе мне почему-то показалось, что это греческая церковь. Я спросил об этом женщину. Подумав немного, она ответила:
- Да.
Относилось ли «Да» к моему вопросу, или это просто был вежливый ответ на непонятый для нее вопрос иностранца, я не знаю. |
| |
|
| |
|
| |
|
| |
Присмотревшись, я увидел, что церковь была скромно убрана. Хотя поначалу, пока глаза не привыкли к полумраку, мне показалось, что она роскошная и в золоте. Видно, этому способствовали блики солнца, пробивавшиеся из щелей окон и игравшие повсюду на стенах. На лавках лежали какие-то потрепанные книги. Я взял одну. Это была библия на полинезийском языке. Издана на Таити.
Интересно было бы почитать, как в Полинезии рассказывают о жизни далекого и малоизвестного здесь иудейского народа. |
| |
|
| |
Страницы: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] |
| |
|
|
"Купава". Архипелаг Гамбье
(Для остановки слайда наведите на картинку курсором мышки)
|
| |
|
| |
|
|
