Репортаж Зубенко Андрея (UT6UE)

 

 Переход с острова Пасхи до Мангаревы.

6

Страница: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10]
 

19.01.2011. Подъем в 7.30. Сразу погрузились в лодку и отправились на берег  за нашими кокосами. Был отлив. Рифы оголились. Как и вчера на отливе у берега было сильное откатное течение. Опять приходилось интенсивно грести, что бы побороть течение. Наконец, как и вчера, подошла очередная волна, подхватила нас и перекинула через камни.

Мы быстро собрали оставшиеся на пляже кокосы. На месте нашего пиршества первого дня продолжалось пиршество раков-отшельников. Огромное количество раков, больших и маленьких, поедали вскрытые нами орехи.

Мы загрузились кокосами и направились на яхту. Отходить от берега было сложно. Долго пережидали волну. Несколько раз волна подхватывала лодку, норовя отбросить ее и перевернуть. Мне стоило большого труда удерживать ее против волны, стоя на рифе и держа ее руками. Волна перекатывалась через лодку, обдавая с ног до головы Юру, который в это время усиленно работал веслами, что бы удержаться на месте. Наконец, в волнах появилась пауза. Я оттолкнулся от рифа и заскочил в лодку. Юра налег на весла, и мы стали выбираться из опасного места.

Выгрузив орехи в яхту, мы тут же достали малый якорь. Через несколько минут, и основной якорь  был уже на палубе. На этот раз якоря достали без проблем. Оба держали цепями, протянувшись между кораллами. Поэтому якоря еще не успели взять.

10.55. Снялись с якоря. Как обычно, паруса сразу ставить не стали. Какое-то время шли под рангоутом, пока не убрали на яхте. Нужно было уложить якоря, достать из воды тузик, помыть его, сдуть и упаковать. Ветер был попутный и позволял идти со скоростью до 1,5 узлов по курсу. Когда закончили все работы, поставили геную.

Как обычно провожать нас прилетели птицы. Первыми пришли фрегаты. Они опять толпились  над мачтой, пытаясь то ли клюнуть ее, то ли сесть на нее. Затем прилетела большая серая птица. Она несколько раз облетела яхту, с любопытством рассматривая и ее, и нас возящихся на палубе. Птица явно интересовалась яхтой и всем, что происходило на ней. Сначала она долго висела впереди яхты и рассматривала паруса. Затем переместилась в корму и занялась изучением ветрогенератора, оборудованием нашей кормовой дугой. Она не просто кружила вокруг нас. Она именно изучала нас. Затем она залетела немного вперед и села на воду прямо перед нами. Мы прошли всего в нескольких метрах от нее. В это время птица с интересом изучала наши надписи на борту. Я могу поклясться, что она пыталась прочитать их. Она явно изучала то, что написано на борту «Купавы». Оказавшись за кормой яхты, она взлетела и опять села впереди по ходу. Надписи на борту не давали ей покоя. Птица откровенно изучала буквы и силилась разобрать, что там написано. Она еще несколько раз залетела вперед. И каждый раз, проходя мимо, мы ловили ее изучающий взгляд. Я не мог отделаться от ощущения, что она изучала нас со знанием дела. Казалось, она сравнивает нас с тем, что видела раньше. Как будто опытный моряк, увидев незнакомое судно, с интересом изучает его конструкцию, его вооружение и такелаж. Видно было, что она понимает, что к чему. Похоже, она знает, что такое парус. Но такого вооружения, как наше, до сих пор никогда не встречала. Ветрогенератор вообще привел ее в изумление. Такого устройства она еще не видела, и понять его назначение, наверное, так и не смогла. Странно, но мы невольно стали воспринимать птицу как равную себе. У нас закралось подозрение, что  в ней живет душа моряка, или, может быть, пирата, который промышлял здесь сотни лет назад.

Следом за первой прилетела целая стая этих серых любопытных птиц. Они проявляли к нам настолько осознанный интерес и вели себя настолько по-человечески, что мы уже не сомневались в их прошлой жизни. Без сомнения, это не просто птицы. В каждой из них сидит душа моряка. Теперь мы были уверены – в этих птицах живут души пиратов средневековья. Наверное, этот затерянный остров стал местом ссылки пиратских душ. Наверное, это и есть то место, где нашли покой души этих морских романтиков. Может быть, это и есть их рай? Не в общий же рай, в самом деле, их посылать.

Птицы летали вокруг нас, с интересом разглядывая невиданное судно. Зависали возле парусов, разглядывали диковинный покрой, изучали мачту. Даже пытались схватить клювом вертушку ветроуказателя на топе. И конечно, кто из пиратов старины встречал в своей жизни кириллицу? Наверное, поэтому надписи на борту вызывали у них особый интерес. Птицы садились на воду и пытались разобрать непонятные знаки.

В каждом своем действии птицы проявляли необычайную осознанность. Даже на воду они садились не так, как обычно садятся морские птицы. Во всяком случае, раньше мы такого не видели. Когда птицы садились, прежде всего, они совали голову под воду и крутили ее по сторонам. Они проверяли, нет ли там кого-нибудь. Это единственная птица на нашем пути, которая проверяла подводную обстановку после посадки на воду. Ни альбатросы, ни чайки, ни другие птицы никогда этого не делали.  Да, здесь без сомнения кроется какая-то тайна.

Но вот улетели и они. Остров остался далеко позади. Дул галфвинд 15 узлов. Мы легко шли под генуей 5 узлов. Как только вышли из-под укрытия острова, появилась ветровая волна. Противная – мелкая, короткая и крутая. Яхту на такой волне сильно кидает. С регулярностью волна била в борт и нас на палубе обдавало душем соленых брызг.

Следующая остановка – остров Pitcairn. До него меньше 100 миль. Как и о.Хендерсон, он находится под управлением Новой Зеландии. Однако, в отличие от Хендерсона, это обитаемый остров. Говорят, там можно разжиться фруктами. Местное население их не ест, и всегда радо ими с кем-нибудь поделиться.  А еще там самая большая плотность радиолюбителей на душу населения. Радио – единственный доступный вид связи острова с большой землей. Поэтому Хэм-радио там в почете.

Мы легли на курс. Настроили подруливающее и занялись рыбой. Я разделывал ее в кокпите, а Юра в каюте готовил филе. Технологии были отработаны, и работа шла быстро. Единственная проблема – это размеры рыбы. Она не помещалась ни в какую нашу посуду. Даже на дне кокпита с ней трудно было разместиться. Поэтому чистка рыбы и ее разделка превратились для нас в настоящее испытание.

Пока я боролся с рыбой в кокпите, Юра внизу пытался отделить мясо от костей уже почищенной рыбы. Для этого нужна была особая сноровка. Яхту сильно болтало и кидало из стороны в сторону. Она как мячик скакала по волнам, перетряхивая все свое содержимое вместе с Юрой, рыбой, посудой, ножами... И, то рыба норовила убежать, то Юре приходилось, часто уже на лету, цепляться за что-нибудь свободной в этот момент частью тела. Временами снизу доносилась крепкая морская брань в адрес болтанки, рыбы, тупых (или острых) ножей, убегающей посуды, переворачивающейся банки с солью и всех тех, кто имеет хоть какое-то отношение к появлению волны на море. Как правило, непосредственно перед этим внизу что-то гремело, слышались удары падения и непереводимые возгласы. Мне наверху было легче – я работал на дне кокпита и имел возможность распереться конечностями, расставив их во все стороны. Но вот когда я решил помыть палубу после разделки рыбы, Юрины упражнения внизу показались простой разминкой. Я, как эквилибрист в цирке, балансировал с ведром и щеткой на уходящей из-под ног палубе. На движении яхты вниз я забрасывал ведро в воду. Потом, на обратном движении, пытался выдернуть его из воды. В перерывах между волнами поливал палубу. А затем, перелетая с одного борта на другой, норовил успеть потереть ее щеткой. При этом приходилось еще чем-нибудь держаться за бакштаги, леера, кормовую дугу или стойку ветряка. В отличие от Юры, делал я все это молча, крепко стиснув зубы и стойко перенося появление очередного синяка в очередном не очень твердом месте. Главное при этом было удержаться на ногах и ни при каких обстоятельствах не усесться с лету на лебедку или на утку, которые, казалось, были расставлены по палубе именно с тем расчетом, что бы не дать падающему промахнуться. Если такое, все же, происходило, то даже я не мог удержаться от крепкого возгласа и минутного перерыва в работе для выражения всех своих эмоций и чувств.

Даже простое перемещение по яхте в таких условиях требует от нас особого искусства. Главное, выждать паузу между волнами и поймать момент, когда яхта зависает в крайней точке. Тогда нужно быстро оторвать ногу и сделать шаг или перехватить рукой опору. Если вдруг не успеешь, то опору будешь искать уже в полете. Задача усложняется, когда у тебя в руках что-то есть. Тогда операция по перемещению превращается в акробатические трюки. Опору приходится искать всеми частями тела. Даже голова участвует в этом процессе.  Поэтому шишки и ссадины давно уже стали постоянным нашим украшением.

Последней очередь дошла до акулы. Вы пробовали когда-нибудь разделывать акулу? Так я вам скажу - это не рыба. Это даже не животное. Это броневик, бронепоезд с челюстями и зубами. У нее абсолютно нет чешуи. Вместо этого она обтянута настолько прочной шкурой, что та может проспорить даже с кевларом. Не всякий нож возьмет эту шкуру. К тому же шкура достаточно опасна в обращении. Одно неловкое движение, и на руке появляется хорошая ссадина. Такая, какие бывали в детстве после падения с велосипеда на асфальт. Все тело акулы покрыто настоящей наждачной бумагой. Уверен, именно от акулы  и пошло неофициальное название наждачной бумаги, которую у нас привыкли называть «шкуркой». Ночью, пока акула боролась за жизнь в кокпите, она протерла нам нескользящий коврик и достаточно качественно зашкурла палубу. Вот этим чудовищем нам и предстояло сейчас заняться. С трудом удалось разрезать ей брюхо. Специальный рыбный нож, ради которого мы купили в Бразилии целый набор ножей, быстро тупился, и его приходилось периодически подтачивать. Из книг помню, что в брюхе акулы можно найти всякие интересные штуки. Но в нашей акуле, кроме обычного внутреннего содержимого, не оказалось ничего. Если не считать, конечно, особого акульего запаха. В силу своих физиологических особенностей, акула выводит отходы своей жизнедеятельности через кожу. Поэтому мясо ее сильно попахивает аммиаком. Из-за этого мясо акулы обычно не едят. Лишь плавники японцы подают в ресторанах как деликатес. Цена такого деликатеса у рыбаков – 40 долларов за кило. Глядя на нашу акулу, мы понимали, что перед нами лежит целое состояние.  С трудом, но мне, все же, удалось разделать это сокровище. Юра вырезал филе, и мы погрузили наше богатство в раствор уксуса в пропорции к воде 1:5.  Надеемся, такой концентрации уксуса хватит, что бы вывести из мяса то, что там не должно быть и что бы убить этот непереносимый запах. Посмотрим, что получится.

Технология засолки рыбы была простая. Прежде всего, рыба разделывается и режется на филе. Затем на дно ведра насыпается соль. Укладывается первый ряд филе. Обильно пересыпается сверху солью. Затем второй ряд и опять соль. Так укладывается вся рыба. Рыба накрывается крышкой от сковороды меньшего диаметра, чем ведро. Нужно, что бы крышка лежала на рыбе.  Сверху пригружается баллоном с водой – 5 л. В таком виде стоит три дня. Затем все это вымачивается в морской воде (в виду недостатка пресной) и развешивается на кормовой дуге. От жаркого солнца рыбу лучше чем-то прикрыть. Уже в таком виде рыба готова к употреблению. Ее заранее нужно разрезать на кусочки и положить в кастрюлю с пресной водой. Она должна постоять несколько часов, что бы избавиться от соли. Затем к рыбе добавляется картошка, крупа, макароны и т.д. и все это доводится до кипения. После этого огонь выключается, и кастрюля укутывается на час. Получается отличный суп. Таким же образом готовится рыба с кашей, рыба с макаронами и т.д. Главное, хорошо  вымочить рыбу, что бы из нее ушла вся соль. Иначе жажда потом замучает. А запасам воды на яхте будет нанесен серьезный урон.

20.01.2011. Ночью подошла туча со шквалами до 25 узлов и сильным дождем. Дождь то усиливался до ливня, то ослабевал до мороси. Ветер гулял от юго-восточного до юго-западного. Мы шли со скоростью 6,5 узлов. В пять утра, когда до о.Pitcairn оставалось немногим больше 20 миль, убрали паруса и пошли под рангоутом. Не хотелось подходить близко к острову до восхода солнца. Ветер дул узлов 15. Подошла грозовая туча. Мы ждали усиления ветра. Но туча посверкала вокруг и, не уронив ни капли дождя и не пыхнув ни одним шкваликом, ушла прочь.

К 8.00 тучи впереди рассеялись, и на горизонте появился остров Pitcairn. Он вырос перед нами большой горой. Странно, но нас не прилетели встречать птицы. Они летали над морем вокруг, не обращая на нас никакого внимания. Мы шли к бухте Баунти. Она названа так в память о корабле Bounty, на котором был поднят бунт и который нашел здесь последнее пристанище. Взбунтовавшийся экипаж высадился на острове в 1790 г., после чего выброшенный на берег корабль был сожжен. К этому времени остров уже был открыт. Он носил имя  офицера британского корабля Swallow, которого звали Robert Pitcairn. Именно Pitcairn первым заметил остров, когда в 1767 году корабль подошел к нему.  Когда бунтовщики высадились на остров, он был абсолютно безлюдным. Однако ими были найдены следы пребывания человека: руины жилищ, рисунки на камнях, места погребения. Сегодня считается, что нынешние жители острова – это прямые потомки бунтовщиков с корабля Bounty, а так же рабов, которые сопровождали их в плавании. Они так и живут здесь, несмотря на несколько попыток переселить их с острова.

На подходе к бухте Баунти, я вызвал на 16 канале «Radio Pitcairn». Мне ответило «Radio Adams». Какая-то женщина, выслушав мою информацию о яхте и о планах по пребыванию на острове, очень быстро что-то затарахтела. Сначала я даже не понял, на каком языке она говорит. Потом, все же, оказалось, что это был английский. Правда, жители острова разговаривают на своем, особом языке. Это английский язык восемнадцатого столетия, который остался как бы законсервированным здесь со времени бунта на Bounty. Поэтому немудрено, что я не сразу понял слова, несшиеся из динамика.  Женщина тарахтела так быстро, что суть ее слов уловить было сложно. На меня несся поток каких-то сочетаний звуков, из которых я пытался сложить слова и предложения. На каждой ее паузе, когда она останавливалась набрать в легкие воздух для следующего залпа, я врывался в ее спич, кратко повторял услышанное, и спрашивал, правильно ли я ее понял. «Right» - отвечала женщина и выдавала новую порцию сверх-высокоскоростной информации. В конце концов, выяснилось, что целью ее тирады было сообщить, что порт Адамс, что в бухте Баунти на восточной стороне острова, сегодня закрыт из-за неблагоприятных погодных условий, и нам нужно поискать якорную стоянку на западной стороне острова. К этому времени мы уже убрали паруса и запустили двигатель, готовясь к маневрированию по постановке на якорь. После запрета заходить в бухту пришлось опять поднять геную и направиться вдоль берега на север. Остров был небольшой, всего около  двух миль в длину и одну милю в ширину. Так что обойти его в поисках места стоянки не составляло никакого труда. Да и добраться в порт Адамс легко можно было из любой бухты острова.

Порт Адамс – это небольшой поселок, расположенный достаточно высоко над бухтой Баунти. Сверху к бухте с пирсом серпантином спускалась вырезанная в скале дорога. Наверху было видно несколько крыш, а внизу дорога упиралась в слип для лодок. Жизни нигде видно не было. Видно не было и радиоантенн. В это время нас опять вызвали на 16 канале. На этот раз уже мужской голос, точно так же строча словами, сообщил, что стоянку надо искать в бухте Western, что выход на берег стоит 45 долларов с человека и что высадка сегодня невозможна. Так же он сообщил, что доставка на берег осуществляется местной лодкой. И что стоит это еще 50 долларов. Как и  женщина, он сыпал огромным количеством слов, почти не делая пауз. Похоже – это черта всех островитян. В своей отшельнической жизни они стараются использовать любую возможность размять язык и выдать максимальное количество слов в единицу времени.

То, что высадка сегодня не состоится, мы поняли и сами, глядя на прибой, что разбивался о берег бухты Баунти. Даже рыбаки сегодня остались дома. Ни одной лодки, ни в море, ни в бухте мы не увидели. При северо-восточном ветре сильная накатная волна делала невозможной любое сообщение с берегом. На мой вопрос о том, когда по прогнозам можно будет высадиться, голос в динамике ответил, что, может быть, завтра. А может и послезавтра. Или через несколько дней. В общем, какое-то время придется подождать. Он нас расстраивал каждым своим словом. Болтаться на якоре в сложных погодных условиях без четкой перспективы попасть на берег нас, почему-то, не очень привлекало. Оставалась последняя надежда, что рекомендованная бухта будет надежно укрыта и можно будет попробовать высадиться там. Однако оказалось, что Адамс – единственное место на острове, где есть возможность безопасной высадки. В бухте Western высадка была в принципе невозможна из-за рельефа берега.

 
Страница: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10]